Раздел о далеко не массовом кино и о людях его творящих. Здесь вы не повстречаете ничего популярного, но, может быть, откроете для себя что-то новое, имена или фильмы, которые можно смотреть бесконечно много раз.

Эмир Кустурица

1981 ПОМНИШЬ ЛИ, ДОЛЛИ БЕЛЛ? / DO YOU REMEMBER DOLLY BELL? режиссер

1985 ОТЕЦ В КОМАНДИРОВКЕ/OTAC NA SLUZBENOM PUTU режиссер

1987 STRATEGIJA SVRAKE сценарист

1987 ZIVOT RADNIKA сценарист

1989 ВРЕМЯ ЦЫГАН/ДОМ ДЛЯ ПОВЕШЕНИЯ/TIME OF THE GYPSIES/DOM ZA VESANJE режиссер, сценарист

1992 АРИЗОНСКИЙ СОН / ARIZONA DREAM режиссер, сценарий

1995 UNDERGROUND режиссер

1999 ЧЕРНАЯ КОШКА,БЕЛЫЙ КОТ режисер

Главный приз за дебют Венецианского кинофестиваля за 1981 г.

Главный приз Каннского кинофестиваля за 1985 г.

Лауреат Каннского кинофестиваля в номинации «Режиссер» за 1989 г.

Специальный приз Берлинского кинофестиваля за 1993 г.

Главный приз Каннского кинофестиваля за 1995 г.

Спецприз жюри за режиссуру Венецианского кинофестиваля 1999 г.

 

Кустурица очень часто и с удовольствием утверждает, что он – никто и пришел ниоткуда. В его жизни слово "нет" вообще всегда было важнее, чем слово "да". Может быть, поэтому фильмы его столь безудержно веселы. Он – мусульманин с сербскими корнями, называющий себя югославом (прекрасно при этом зная, что такой национальности не существует). Сербы недолюбливают его за то, что он мусульманин, боснийцы ненавидят за то, что он недостаточно мусульманин. Кинокритики считают его излишне кичевым, а зрители – слишком заумным. Принципы его режиссуры – делать то, что хочется. На вопрос, почему он во всех своих фильмах обращается к одним и тем же темам, Кустурица отвечает, что точно так же можно спросить Дэвида Хокни, почему тот все время рисует бассейны. И продолжает свой бесконечный рассказ о животных (индюках, свиньях, обезьянах, котах), цыганах, воде, любви и отсутствии смерти. И каждый следующий свой фильм снимает так, как будто до этого ничего не было, кроме, может быть, его же фильмов да великой "Касабланки".

Одно время о нем говорили: цыганский Феллини. Потом решили, что наиболее подходящая для него компания – Тарантино. Теперь, после его последнего фильма "Черная кошка, белый кот", постепенно становится ясно: он – действительно Никто. И пришел ниоткуда.

То есть, конечно, то место, откуда он пришел, известно всем. Он не стал бы Кустурицей, не родись он в Сараево, на стыке двух культур, двух национальностей, двух религий. Правда, тогда, в 1954-м, о войне, которая будет изматывать его страну спустя десятилетия, не было и речи. Учился он в Пражской киноакадемии на режиссерском факультете, и первый же его фильм (дипломная работа "Герника") получил первую премию на фестивале студенческих фильмов в Карловых Варах. А второй – телефильм "Невесты приходят" – был запрещен цензурой "по моральным соображениям". Так с тех пор и пошло: премии и слава – с одной стороны, откровенная неприязнь властей – с другой. Взаимная, впрочем, неприязнь. "Все эти люди, – говорит Кустурица, – всегда занимались политиканством: вчера они были гошистами, сегодня ширакистами, завтра еще кем-нибудь. Я не называю их иначе как motherfuckers".

Уже в двадцать шесть лет Кустурица – или, как его называют друзья, Куста – получил неофициальный титул "Кинорежиссер двадцать первого века". А в тридцать шесть, как мэтр мирового кино, начал преподавать кинорежиссуру в Колумбийском университете

Совершенно непонятно, кто, собственно, такой, этот Кустурица, и чего от него ожидать. Бас-гитарист в сараевской рок-группе, анархист, обладатель двух "Пальмовых ветвей" и "Золотого льва", сценарист, житель Франции, кинорежиссер, серб, преподаватель, гражданин мира, мусульманин – все это он, и все это порой кажется всего лишь набором ролей. Иногда в своих фильмах он предстает старым и мудрым творцом, этаким демиургом, создающим собственный мир из того, что оказывается под рукой. Но если вы всмотритесь в то, что он выбирает в качестве строительного материала, вам станет не по себе. Старые, бородатые шутки, комедии положений, которым не меньше ста лет, циничный, на грани фола, юмор. Он тащит в кино все, что видит, – в его фильмах кошками чистят ботинки, гусями счищают с себя дерьмо, – он бросается из одной крайности в другую, от эпоса к комедии, от философии к чистому кичу. В общем, ведет себя как капризный, избалованный ребенок. Причем этот стиль жизни он исповедует не только в фильмах.

Только безумец или ребенок был способен вызвать на дуэль лидера сербских ультранационалистов – из-за политических разногласий. Оружие, как заявил Кустурица, должен был выбирать его противник, а место и время – сам кинорежиссер: в полдень, на главной площади Белграда. Но политик отказался от дуэли: "Ну да, а потом меня засудят за убийство великого кинорежиссера?"

Только безумец или ребенок был способен снять "Мечты Аризоны" – фильм, совершенно не похожий ни на один из прежних киноопытов Кустурицы. Здесь нет ни кичевой чрезмерности, ни истерического смеха, ни безудержных слез. Сценарий к фильму написал студент Кустурицы, Дэвид Аткинс, и, может быть, неожиданная стилистика "Аризоны" – его заслуга. Легенда гласит, что он передал сценарий своему преподавателю, спросив, пригодно ли это хоть к чему-нибудь. Кустурица дописал сценарий и поставил по нему фильм. "Как я умру, когда мне будет тридцать пять? – говорит один из героев "Аризоны", самый жалкий, самый неудачливый. – Как я умру? Я вам скажу, как я умру. Я сниму с себя всю одежду, залезу в ванну, наполненную ледяной водкой. В комнате будет стоять телевизор, и я буду смотреть "К северу на северо-запад". И вот в тот момент, когда в фильме начнется сцена с самолетом, я скину телевизор в ванну и умру от электрошока! Ненавижу этот фильм". Кустурице к тому моменту было уже за тридцать пять. В тридцать пять лет он как раз снимал "Время цыган" – своеобразное предисловие к "Черной кошке, белому коту".

Только безумец или ребенок был способен во время международного фестиваля в Белграде броситься с кулаками на Небоша Пайкича, лидера Нового Сербского Правого движения. Драка получилась знатная: госпожа Пайкич, защищая своего мужа, била Кусту по голове своей сумочкой. Сумочка, кстати, была подарком лично от лидера боснийских сербов Радована Караджича. Если бы Кустурица знал об этом во время драки, это, вероятно, придало бы ему сил. Впрочем, он и так оказался на высоте.

Только безумец, все еще считающий себя ребенком, способен, обидевшись на критиков, сказать, что он уходит из кино навсегда. Именно так поступил Кустурица после того, как получил за свое "Подполье" главный приз в Канне и, как водится, разгромные статьи левых критиков, утверждавших, что это политически некорректная, просербская картина. После анархистского эпоса "Подполья", с его разбомбленным зоопарком, летающими невестами, горой оружия и истерическим весельем, Боснийское телевидение представило Кустурицу каким-то монстром, издевающимся над святынями. Режиссер обиделся.

И вот этот безумец, окончательно решив бросить кино, переключился на телевидение. Он начал работу для немецкого TV – небольшой проект, посвященный цыганской музыке, под названием "Музыка-акробатика". Из этой затеи и получились черные и белые коты Кустурицы.

Почти ко всем его европейским фильмам намертво приклеивается эпитет "грандиозный". "Время цыган" – грандиозная этнографическая фреска, "Подполье" – грандиозная трагикомическая метафора югославской новейшей истории. Если так, то "Черная кошка, белый кот" – грандиозная ода кичу и радости. Любовь и кровь, наркотики и много вкусной еды, ненастоящие трупы на чердаке и свадьба перед домом, черная кошка и белый кот... "Я хотел, – признается Кустурица, – выразить свое восхищение перед всем естественным. Я избавился от трагедий. В этом моем фильме даже мертвые оживают".

"Котов" на Венецианском фестивале приветствовали стоя. Это, пожалуй, первый фильм Кустурицы, который зрителям понравился больше, чем киномэтрам: на фестивале он получил не "Золотого льва", а всего лишь спецприз жюри за режиссуру. И, видимо, так и приходит настоящее признание.

Всю жизнь мотаясь по миру (и получая от этого удовольствие), Кустурица, этот бабелевский Одиссей, в очередной раз нашел свою родину. Она находится Нигде – в той чудесной стране, где люди не умирают навсегда (а если и умирают, то так им и надо). Там всем весело, там много денег и любви. Да, это Утопия – что, как известно, означает "Нету такого места". Вакханалия красок, музыки, цыганщины, и все это посреди Вселенной, в селе, где телефонные столбы поливают из лейки, а свиньи изо дня в день жрут старый ржавый автомобиль. Как обычно, режиссер построил очередной Ноев ковчег, поселив там каждой твари по паре – и в первую очередь под ноги всем постоянно попадается пара кошек.

После "Черной кошки, белого кота" некоторые критики обвинили Кустурицу в том, что в своем последнем фильме он окончательно отошел от политики. Он, мол, занят веселым исследованием кича – и это в то время, когда на его земле продолжается война.

"Я вернулся к Жизни, Цветам и Свету, – отвечает режиссер. – Вот этот кич, который присущ цыганам, интригует меня именно из-за своей эмоциональной силы. Такой кич разрушает рамки любого жанра. Это нечто вроде насмешки. Они ничего не воспринимают всерьез, и мне это очень нравится. Я чувствую себя так, словно я вернулся домой. Они говорят, что живут нигде – между небом и землей. В некотором смысле это напоминает и мою жизнь".

Ксения Рождественская

 

 

Created by pOint studiO © 2000

музыка I синема I хроники I литера I шедевры

Hosted by uCoz