Раздел о далеко не массовой музыке
и о людях ее творящих. Здесь вы не повстречаете ничего популярного, но,
может быть, откроете для себя что-то новое, имена или музыку, которую
можно слушать и в часы радости и в минуты печали.
“Иметь фамилию Смит - всё равно, что не иметь никакой”.
Эта расхожая англоязычная поговорка, похоже, нисколько не заботит Роберта
Смита из “The CURE”. Единственное, что его по-настоящему заботит - его
собственная индивидуальность. Законченный эгоист, он сумел превратить
музыку в инструмент психоанализа, а психоанализ - в источник своего вдохновения.
Не совершая революций в музыкальной сфере, или виртуозности игры на инструментах,
Смиту удалось достичь совершенства в другом, а именно - адекватном способе
передачи, казалось бы, непередаваемых душевных движений. Его “рыдающий”
голос, нервозная музыка со словами, льющимися из самых глубин подсознания,
давно стали культовым явлением такого невразумительного направления, как
“готический рок”.
Впрочем, сам Смит нередко разочаровывает фэнов “The
CURE” непоследовательностью созданного образа. Вывернув душу на страшном
альбоме “Porrnography”, наш герой внезапно начинает распевать любовные
танцевальные песенки. А постоянные намёки на роспуск группы, которая вот
уже 10 лет постоянно ныряет и выныривает из моря забвения ? Поневоле на
месте фэна задумаешься: “А не накалывает ли меня этот Смит?”.
Думаю,
на этот вопрос и сам Смит чёткого ответа не имеет, так как сам представляет
собой клубок вопиющих противоречий, что впрочем не мешает “The CURE” до
сих пор быть вполне узнаваемой. Роберт давно научился не смешивать без
оглядки искусство и жизнь. Его вряд ли вдохновляет пример Яна Кёртиса
из “JOY DIVISION”, которого депрессивное мировосприятие довело до логического
конца (читай: петли) в мае 1980 г. Добивайся Смит полной идентичности
автора и творений, фэнам давно бы пришлось навещать его на кладбище, или
в “психушке”. Правда наиболее ретивые поклонники иногда пытаются сами
проводить идеи “Porrnography” в жизнь. Достаточно вспомнить хотя бы инцидент,
когда один шибко “серьёзный” поклонник во время концерта “The CURE” в
Лос-Анджелесе в 1986 г. попытался заколоть себя на сцене перед 18-тью
тысячами зрителей.
В
мои планы не входит иметь армию людей, которые помрут за меня.” - говорил
Смит и добавлял: - “Иногда я кажусь себе пустым и никчемным, и мне необходимо
что-то делать, чтобы оправдать своё существование. Поэтому и пишу песни.
В это время я пребываю в странном эмоциональном состоянии, которое не
опишешь словами. Но постоянно в нём находиться невозможно. Большую часть
времени я такой же, как все, чем очень расстраиваю своих поклонников,
которые почему-то считают, что я должен быть трагичным и загадочным.”
Чтобы
не стать заложником собственного имиджа, Смиту приходится постоянно перерождаться.
“Для меня существует, как минимум 7 инкарнаций “The CURE”, и все они разные
- говорит Роберт. - Однако, я не думаю, что, если я побрею голову, прилично
оденусь и запою высоким голосом о любви к шоколаду, что-нибудь изменится.
Люди будут говорить, что по сути это остаётся “готикой”
Что
же до наших родных “просторов”, то культ “The CURE” никогда не проникал
“в массы” (как это было, хотя бы, с “DEPECHE MODE”). Зато многие наши
рок-гуру очень внимательно следили за творчеством Роберта Смита и щедро
черпали из его “творческого наследия”свои “оригинальные” идеи и находки.
Примеры ? Да сколько угодно !
Итак,
у “The CURE” позаимствовали
Манеру
пения в стиле - “этот стон у нас песней зовётся...” (Борзыкин из “Телевизора”
и Глеб Самойлов из “Агаты Кристи”)
Имидж
мрачноватых людей, затянутых в чёрное и будто вросших в сцену (привет
Цою и Бутусову !).
Музыкальную
и эстетическую стилистику, которой лихо пользовались “Кино”, “Агата
Кристи”, а украинская группа “Tabula Rasa” вообще взяла за основу.
Ну
и Костя Кинчев, который кроме имиджа (см. видеоклип “The CURE” - “Lovecats”)
умудрился “снять” и мелодию одной из песен Смита - конкретно “Kyoto
Song” из альбома 85 г., более известной нашему народу, как “Театр Теней”
группы “Алиса”.
Список
можно продолжить, но лучше всё-таки обратить более пристальные взгляды
к “первооснове”, которая оказалась столь созвучной славянской душе нашего
рокера.
Мифологизация (1978-1982)
В провалах грусти, где ни дна, ни края
Куда судьба закинула меня,
Где не мелькнёт весёлый проблеск дня,
Где правит ночь, хозяйка гробовая,
На чёрной мгле я живопись творю,
Всегда язвимый Богом ядовитым,
И, как гурман с могильным аппетитом,
Своё же сердце к завтраку варю.
(Ш. Бодлер)
Группа
“The CURE” возникла в постпанковскую эпоху 70-х, когда в рок-музыке стали
востребованы не столько умение игры на инструментах и пышные аранжировки,
сколько свежесть и сила эмоциональности. Всё это и увидел художественный
руководитель фирмы “Polydor” в яркой и непосредственной гитарной музыке
трёх молодых ребят из провинциального английского местечка Кроули.
Первый
альбом “The CURE” - “Three Imaginary Boys” (“Три Воображаемых Парня”,
1979) стилистически вполне вписывался в рамки постпанка - короткие песни,
минимум аранжировки, отрывистая гитара и пессимистические мрачноватые
тексты. Однако пессимзм здесь был направлен не столько вовне, сколько
вовнутрь. Песни Смита фактически не содержат характерного для панк-рока
социального содержания. Их заполнили фантомы самого автора - всё больше
из области душевных расстройств и переживаний.
Полночь,
подземка,
Ей
надо домой.
Как
тут не бежать,
Страшно
быть не одной.
Эхо
шагов
По
мостовой
И
нельзя обернуться,
Нельзя
обернуться...
(
“Subway Song”)
Впрочем,
это не помешало критикам обвинить первый сингл группы - “Killing An Arab”
(“Убийство Араба”) в проповеди “национального шовинизма”. И это, несмотря
на то, что текст песни был практически “калькой” с повести “Экзистенциалиста”
А. Камю “Посторонний”, где герой действительно убивает на пляже араба,
но убивает случайно, в момент какого-то необъяснимого умопомрачения, а
отнюдь не во имя какой-то “национальной идеи”. Недаром во время рекламной
компании данный сингл распространялся вместе с “первоисточником”. Большой
поклонник Камю, Кокто, Бодлера, Верлена, Кафки, и прочей невесёлой “декадентской”
литературы, Роберт Смит постепенно вынашивал идею концептуального альбома,
решённого в одном настроении. Если первая работа носила характер сборника
слегка наивных эмоциональных песен, то вторая должна была иметь особенное
звучание. И довольно быстро оно было найдено.
Ритм-секция
выдвинулась на первый план и наносила первый звуковой удар по сознанию
слушателя. А сквозь этот звуковой слой на фоне апатично бряцающей гитары
и мрачного органа будто бы из глубины леса доносились душераздирающие
вопли Смита, лишённые всяческой надежды на “светлое будущее”. Все 11 дорожек
альбома “Seventeen Seconds” (“Семнадцать Секунд”, 1980) были насквозь
пронизаны меланхолией и тревогой. Слушатель попадал в странный мир то
ли людей, то ли призраков, то ли сна, то ли яви; где ни в чём нельзя быть
уверенным; где нет опоры ни в любви, ни в мечтах; где время теряет смысл;
где “Семнадцать секунд - измерение жизни”.
“Клаустрофобично-апокалиптическая
завораживающе-притягательная запись” - так отозвался на эту песню журнал
“Q”. Довольно точное замечание. Песни действительно завораживали и притягивали,
как опасная игрушка. Следующий альбом “Faith” (“Вера”,1981), несмотря
на название, вышел ещё безрадостнее. Грусть перешла в заунывность, песни
стали ещё более монотонными, как индийские мантры, или католические хоралы.
Бессилие и бессмысленность всего живущего, смерть в одеяниях пустоты и
покоя - вот темы почти всех песен. Такую “атмосферу” не в последнюю очередь
определило то, что тексты Смит писал в церкви, где долгое время наблюдал
за людьми, пришедшими в поисках вечности. Однако так и не отыскав Бога
в себе, лидер “The CURE” утонул в море разочарования.
Нет
больше слов
Полуживая
надежда
Дышит,
как утонувший человек.
(“Drowning
Man”)
Через
несколько лет Смит сказал: “Альбом “Faith” должен был стать позитивным
альбомом, а стал больным альбомом. Причиною были наши личные проблемы,
которые негативно повлияли на каждого из нас. Мы обязаны были жить с этой
катастрофической полурелегиозной пластинкой в течении целого года, объездить
с нею почти весь мир. Мы не должны были этого делать.”
И
действительно - тур с песнями из “Faith” превратился в настоящую пытку.
“Эти песни будто специально
предназначены, чтобы под них вешаться” - недовольно заметил звукорежиссёр
альбома. Однако “траурно-похоронная” музыка затронула глубинные эмоции
не только исполнителей. Именно с этого момента вокруг “The CURE” начинает
складываться определённая “культовая” тусовка, хотя бывало и наоборот
- “специфический” тон песен отпугивал и в зале набиралось не более двух
десятков человек. Постоянное исполнение “самоубийственных” композиций
доводило музыкантов до нервных срывов, а Смит часто покидал сцену залитый
слезами. Начиная с этого момента, отношения в прежде сплочённой группе
стали резко портиться. Граница между искусством и жизнью всё больше размывалась.
Как
это не странно, но именно полуистерическая напряжённая атмосфера в коллективе
произвела на свет самый жуткое и, в своём роде совершенное “детище” готического
рока - альбом “Pornography” (“Порнография”, 1982). Идея, заложенная ещё
в “Seventeen Seconds”, в “Порнографии” была доведена до закономерного
предела. Дальше идти было некуда. Это была музыка ада. Под расстроенные
гитары и подавляющие шумы голос Смита пел о гниении, распаде, смерти не
столько тела, сколько души. Печальные, но пышные одежды “траура” были
теперь безжалостно содраны, больные места бесстыдно обнажены, самобичевание
стало откровенным до цинизма.
Кислые
желчные звуки в голове загудели.
Прикасаюсь
к ёё глазам
Руками
сжимаю своё опозоренное лицо
Этих
пятен не смыть никогда
(
“The Figurehead” )
Вешаться
под эти опусы уже было просто страшно, легче было сходить с ума. Возникшие
в клипе “The Hanging Garden” образы музыкантов в чёрном одеянии, с всклоченными
волосами и “кровавым” гримом на лицах, отныне стали классическим имиджем
“The CURE”. Группа окончательно стала культовой, хотя самим музыкантам
уже было на это плевать. Очередной кошмарный тур расставил все точки над
“І”. Смит вспоминал: “Каждая личность, связанная с “Pornography Tour”
прошла в определённом смысле через распад. Личности людей подверглись
деформации, каждый, казалось, обращался к чему-то страшному, глубоко скрытому.
Было много физического насилия. Я и сам не могу поверить, что некоторые
вещи действительно произошли. Несколько людей, что работали на нас, решили
оставить работу - звукорежиссёр, оператор освещения. А у парня, обслуживающего
мониторы, вообще случилось нервное расстройство”.
Завершением
этого кошмара стала глобальная потасовка между членами группы. Ни о какой
дальнейшей работе не могло быть и речи. После тура музыканты молча разбежались,
не потрудившись даже известить своего менеджера.
Породив
миф “The CURE” фактически прекратила своё существование.
Реанимация (1982-1987)
- Вот будет смешно, - сказала
Алиса, - если
я утону в своих собственных
слезах.
(Л. Кэрролл. “Алиса в Зазеркалье”)
Я должен избавиться от
этой болезни...
Найти лекарство...
(Р. Смит. “Pornography”)
Итак,
дойдя до вершины своей эволюции, “The CURE” остановилась. Заложенная идея
полностью исчерпала себя в “Pornography”. Опустошённый Смит решил теперь
удовлетворять свои творческие амбиции “на стороне”, став штатным гитаристом
у старых приятелей из “SIOUXIE & the BANSHEES”.
Естественно,
такое положение дел не могло нравиться менеджеру “The CURE” Крису Пэри.
Отыскав Роберта и затащив его в студию, Крис предложил ему необычный ход.
А что если вопреки сложившемуся имиджу “самоубийц”, группе взять и пописать
откровенно развлекательную поп-музыку ? Поупрямившись некоторое время
насчёт “чистоты идеи”, Смит в итоге согласился.
“После
“Pornography” - рассказывал после Роберт, - “мы ни над чем не работали
на протяжении многих месяцев. Лишь записали сингл “Let’s Go To Bed”, что
было воспринято нами, как приглашение на банкет, с той лишь разницей,
что вместо того, чтоб напиться, мы записали пластинку”.
И,
хотя этот сингл не имел успеха, идея “банкета” продолжала оказывать своё
целительное влияние. Её итогом стала запись ещё двух “45-ток”, на этот
раз обретших долгожданное признание (энергичная танцевальная песенка “The
Walk” и взбаломошная приджазованая “Lovecats” заняли первые строчки британского
хит-парада.)
Мы
так безумно, безумно, безумно прелестны.
О,
я сделаю всё, а мы за свои слова отвечаем
Ну
так как, съедим друг дружку за чаем ?
Съедим
друг дружку с вареньем
А
потом свернёмся у камина клубком
И
ненадолго с тобою вздремнём
Проще
и не бывает
Но
давно я не спал с таким наслажденьем.
(“Lovecats”)
Подобные
успешные “забавы” окончательно привели дух Роберта Смита в порядок. “The
CURE” была вновь жива, а Смит выяснил, что на вершину можно идти не только
прямолинейными, но и окольными тропами.
“The
Top” (“Вершина”, 1984) - так называлась очередной альбом “воскресшей”
группы.
Хотя
она вышла несколько неровной, Смит был не прав, когда в сердцах назвал
её “неудачей”. Во многом она была экспериментальной, “The CURE” только
искали свой новый звук. Но уже было заметно, что группа пошла по пути
расширения своей звуковой палитры (появился саксофон, флейта, акустическая
гитара). В музыке явно чувствовалось влияние экзотики, особенно восточной
, навеянной Смиту поездкой в Израиль. Однако довольно интересный альбом
расходился сравнительно неохотно. Возможно виной тому была растерянность,
как старых “хмурых” фэнов (после уклона кумиров в “попсу”), так и новых
поклонников “весёлых” “The CURE”. Хитом стала только песня “The Caterpillar”
(“Гусеница”).
Опыляй
мои липкие сказки
Своей
розовой сладкой пыльцой
День
моей остановки
Будет
днём твоих перемен
И
ты улетишь от меня.
(“The
Caterpillar”)
Однако,
опыт работы с поп-музыкой не прошёл даром и альбом 1985 г. “Head on the
Door” (“Голова на Двери”) обрёл долгожданный успех, удовлетворив значительную
часть и старых, и новых поклонников. Яркие, запоминающиеся мелодии, отточенные
аранжировки и разнообразие делали пластинку более похожей на сборник хитов,
нежели на альбом. Это не означает, что тексты песен “повеселели”. Темой
для них на этот раз стали возрастные страхи и кошмарные сны Смита, поданные,
правда с изрядной долей самоиронии (кстати, название альбома было инспирировано
детским видением Роберта, когда во время болезни ему чудилась отвратительно
ухмыляющаяся голова, периодически появляющаяся над дверью.) Впрочем, запретной
границы лидер “The CURE” больше старался не нарушать.
Смит
говорил: “Я хочу верить, что в полной мере осознаю, сколько иронии есть
в “The CURE”. И верю, что сумел сохранить своё чувство иронии. Иронию
от цинизма отделяет один маленький шаг. Серьёзное отношение к себе до
известной степени лишает иронии... Я не хочу проснуться однажды утром
и обнаружить, что умываюсь слезами.”
Ироничное
отношение к своему творчеству прекрасно заметно и в замечательном клипе
к песне “Close To Me”, где играющих музыкантов, в полном составе запертых
в шкафу, сбрасывали в пучину моря.
Где-то
в это время популярность группы начинает расти, как снежный ком, выходя
за рамки “особо посвящённых”. С “Head on the Door” “The CURE” наконец-то
начинают обретать популярность и по ту сторону Атлантики. В 1986 г. выходят
сборник хитов “Standing On A Вeach”, и, как бы в дополнение к нему, сборник
видеоклипов “Stairing At The Sea”. Позже появляется и концертный видеофильм
““The CURE In Orange”, ещё более закрепивший в сознании поклонников имидж
группы. В нём режиссёр Тим Поуп добился эффектного контраста между колышущемся
морем слушателей и практически полной неподвижностью загримированных исполнителей.
Правда, ходили слухи, что подобный “столбняк” не столько “концептуальный
ход”, сколько следствие жутких похмелий, любящего “закинуть за воротник”
Смита.
Активно
погастролировав, группа решила передохнуть, но нахлынувший поток вдохновения
превратил большую часть каникул в запись очередного альбома. И, если предыдущие
две работы, можно было смело назвать сольниками Смита, то сейчас в создании
музыки учавствовали все члены “The CURE”. Роберт едва успевал писать тексты,
а весь накопленный материал не влез даже на двойную пластинку. Альбом
назывался “Kiss Me, Kiss Me, Kiss Me” (“Целуй Меня...[3 раза], 1987).
А на обложке в соответствии с названием появились огромные до вульгарности
губы. Шутник-Смит открыл альбом агрессивно-страстной песней “Kiss Me”.
Но, если у слушателя хватало терпения выдержать 6 минут ритма, то он вознаграждался
остальным весьма “милым” (слова Смита) материалом. Конечно тут же посыпались
упрёки в “коммерциализации” творчества. Но, несмотря на это у альбома
было два бесспорных достижения: во-первых - была окончательно “покорена”
Америка, и во-вторых - у “The CURE” впервые за их историю появилась совершенно
позитивная и оптимистическая песня “Fight” (“Борись !”).
Так
вот, когда станет больно
И
страхи начнут подбираться
Вспомни:
ты можешь парить в небесах
И
ни за что не должен сдаваться.
(
“Fight” )
Моральный
дух “The CURE” был реанимирован целиком и полностью...
...
но не окончательно.
Дезинтеграция (1988-1999)
“Я постоянно интересуюсь чем-то новым.
Поэтому
перерывы в деятельности группы становятся
всё дольше
и дольше. Одна из них станет такой долгой,
что кто-
нибудь из нас помрёт и мы узнаем про это
из газет. Я
правда считаю, что “Desintegration” -
последний альбом
“The CURE”. Я был бы очень удивлён, если
бы мы сделали
ещё одну пластинку. Ведь я всегда повторяю,
что “The
CURE” находится за шаг от капитуляции...
Ну и наколол же я вас ! “
The Cure Роберт Смит
В
1988 г. члены “The CURE” решили снова взять себе отпуск. Роберт Смит даже
нашёл время сделать предложение Мери Пул - своей подружке ещё с подростковых
времён. Однако, к концу года лидер “The CURE” вновь объявился в студии
с целым ворохом новых песен. Не знаю что - то ли семейная жизнь, то ли
долгожданная остановка и уединение от мира шоу-бизнеса - повлияло на настроение
следующего альбома, но оно разительно отличалось от предыдущих. Слушатели
ожидали очередного сборника неплохих песен, но никак не создания музыкально
и эмоционально цельного полотна времён “Seventeen Seconds”, или “Faith”.
Альбом
“Desintegration” (“Распад”, 1989) вновь возвращал “The CURE” образ глубоко
“экзистенциальной” и трагической группы. Однако это было не простым повторением
идей начала 80-х, а совершенно новым уровнем, как с позиций музыки, так
и с позиций текстов. Аранжировки стали более искусными и инструментально
насыщенными, что вообще характерно для позднего “The CURE” (не хотелось
бы говорить “более доступными”, хотя и делались с оглядкой на слушателя).
Герой же новых песен не столько фиксировал свои сиюминутные психические
“надломы”, сколько вспоминал, собирал воедино и переосмысливал накопленный
опыт и ощущения.
Я
так долго смотрел на твои фотографии,
Что
почти поверил в их реальность,
Я
так долго жил среди твоих фотографий,
Что
почти поверил, что они - единственное,
что
я могу ещё любить...
(“Pictures
of You”)
Смит
говорил: “Я всё ещё прекрасно помню, как воспринимал разные переживания
в подростковом возрасте, но тогда я не смог бы описать их так, как я это
сделал позже... Я тогда не умел использовать слова так, как сейчас, но
чувствовал так же интенсивно, если не более сильно.”
Действительно
тексты песен альбома поражают своей образностью, меткостью, зрелостью.
Особенно удачной находкой было частое использование повторяющихся рефренов,
усиливающих глубину восприятия.
Когда
с тобою мы вдвоём,
Я
будто бы вернулся в дом свой,
Когда
с тобою мы вдвоём,
Я
будто бы стал целым снова...
(“Lovesong”)
Почти
все песни альбома посвящены любви к женщине и исполнены пронзительной
тоской. Но в любви не только можно обрести единение, но и пройти через
распад, растеряв все былые чувства, ведь...
...каждый
из нас знал,
Что
бывает в конце...
Что
бывает в конце...
(“Desintegration”)
Не
обошлось в альбоме и без, характерного для “The CURE”, “сна-ужастика”
- песни “Lullaby” (“Колыбельная”). На неё был снят впечатляющий клип,
в котором Роберт Смит в образе паука пожирал Роберта Смита в образе спящей
жертвы. Такой интересный ход был вызван резким отказом лидера группы сниматься
вместе с настоящими мохнатыми членистоногими.
Альбом
“Desintegration” стал вершиной творчества позднего “The CURE”, и это вызывало
опасения, что дальше будет лишь бесконечное “повторение пройденного”.
Опасения вскоре подтвердились. В следующем 1990 г. свет увидел альбом
“Mixed Up”, вполне отвечающий своему названию. В нём были собраны ремиксы
уже известных композиций и лишь одна новая песня (“Never Enough”). По
этому поводу Смит решил немного похулиганить и в ночь на 1 сентября пиратским
способом вышел в радиоэфир Лондона. В течении 4 часов наиболее стойкие
сквозь шум помех могли внимать новым ремиксам, анекдотам, интервью, которые
щедро расточал лидер лидер группы. А спустя полгода “The CURE” наконец-то
пожала и “плоды трудов своих”, когда в ежегодном английском награждении
прошла аж по целым трём номинациям: лучшая группа, лучший вокалист и лучший
видеоклип за 1990 г. Чего ещё, казалось бы желать ?
Ситуацию
омрачала лишь увольнение из группы одного из её основателей - школьного
приятеля Смита Лола Толхерста. Причиной стали нескончаемые (даже для “The
CURE” !) запои музыканта. Уже на пластинке “Desintegration” ударник и
клавишник Толхерст значился почему-то, как игрок на “прочих инструментах”.
Каких таких “прочих”, можно только догадываться.
Уход
Толхерста, и удлинение пауз между альбомами породили, периодично муссирующиеся
слухи об очередном роспуске “The CURE”. С этого момента они станут постоянными.
И, действительно, следующего нового альбома пришлось ждать чуть ли не
три года. Однако вопреки всем пессимистическим ожиданиям, альбом “Wish”
(“Желание”, 1992) получился очень и очень неплохим, достигнув в США наивысшего
для “The CURE” 2-го места . Звучание вновь стало более гитарным, а настроение
более праздничным (песни “High”, “Doing The Unstuck”, “Friday I’m In Love”).
По
поводу этого Смит говорил: “Люди даже иногда жалуются, что мы слишком
веселы. После выхода “Wish” многие спрашивали, почему мы больше ничего
не играем из “Pornography” ? Если вы заметили, то каждые два-три года
у нас случается хорошее настроение, а потом это проходит. Во время записи
“Wish” настроение у меня было просто великолепное, и, мне кажется, это
должно быть слышно”.
Несмотря
на это закрывающая альбом песня “End” всё-таки наводила на тревожные размышления
о будущности “The CURE” .
Кажется
я дошёл до черты,
У
которой все желания сбылись,
И
всё на что я способен,
это
в усталом забвении жить...
Прошу,
хватит меня любить,
Прошу,
хватит меня любить,
Не
для этого я...
И,
как бы оправдывая свои пророчества, “The CURE” вскоре опять залегла на
дно. После всех мытарств Смит, видимо, действительно решил “в усталом
забвеньи пожить”.
“После “Wish-тура” - пояснял Роберт. - я взял себе отпуск. Я собирался
вести нормальную жизнь. В 1988 г. с женой купил новый дом, но мне так
и не удавалось пожить в нём больше 3-х месяцев в год. Теперь я начал читать
книги, слушать музыку, просматривать телевизор. Начал делать те вещи,
которые люди считают целиком нормальными, и чувствовал себя прекрасно”.
Впрочем, это вряд ли можно было сказать о фэнах группы. Снова целых три
года они с нетерпением ждали нового альбома “The CURE”. В конце 1993 г.
Смит прикупил себе фортепиано, и, подобно “классику и современнику”, неторопливо
наигрывал на нём новый материал. Уж очень неторопливо.
Долго-жданный
альбом в конце концов появился. Хотя и попозже, чем обещал Смит. Хотя
и не такой, какой обещал Смит.
“Сначала мы имели намерение сделать этот диск преимущественно акустическим,
- сказал лидер “The CURE”. - но он разросся до размеров рок-альбома со
струнным квартетом и большим количеством стилей в исполнении разных комбинаций
музыкантов. Единственный трек, который остался в своей первичной форме,
это последний (“Bare”) - очень личная, спокойная, интимная песня...”
Поклонников
“The CURE” альбом “Wild Mood Swing” (“Дикие Перепады Настроения”, 1996)
оставил в некотором замешательстве. Его материал действительно представлял
собой непредсказуемые стилистические и эмоциональные повороты. Бесшабашная
легкомысленность и заунывные разочарования беспорядочно сменяли друг друга,
как будто Смит пытался сам себя подбодрить, но у него это не очень-то
получалось. Эксперименты со струнными и духовыми квартетами тоже как-то
смущали. В результате реакция на альбом впервые в истории “The CURE” оказалась
совершенно “холодной”.
И
знаю, уже тысячу раз говорили
“Ещё
разок, и больше никогда”,
Но
сколько бы это не произносили
Ещё
разок, и не будет конца...
(
“Round & Round & Round” )
Следующий
“разок” ждали ещё три года, пока на водоразделе тысячелетий не всплыл
ещё одно творение - альбом “Bloodflowers” ( “Кровавые цветы” ). И вновь
разочарование. Всё ровненько, нормальненько, но как-то “мимо сердца”.
Что-то напоминающее ситуацию с нашим “Кино” в последние 2 года его существования.
Может “вечный подросток” Смит начинает стареть...
“Вообще,
подростки презрительно относятся к переживаниям и эмоциям взрослых. -
говорил лидер “The CURE”. - Почему-то считается, что, если человеку уже
за 30, он должен знать обо всём на свете. Но, даже дожив до глубокой старости,
ты можешь и не подозревать о существовании многих вещей. И, если перестаёшь
интересоваться, задавать вопросы - это смерти подобно. Мне вовсе не стыдно
признаться, что довольно часто я теряюсь и не понимаю, что происходит
в мире. Мне кажется, что это свойственно тинэйджерам, и я рад, что это
свойственно и мне. Это не так уж и плохо. Подростки чаще взрослых спрашивают
себя: “Зачем я живу ?” - вопрос, который Кафка задавал себе всю свою жизнь.
Их родителей больше волнует проблема, как не потерять работу, а не в чём
смысл жизни. Мне же не хочется потерять способность удивляться”.
И
действительно - мало ли, что можно ждать от человека, для которого даже
“дезинтеграция” - процесс созидательный...
